Стихи...

[Big_Ear]

Экстрасенс

Я пахарь квантовых плантаций
Близка мне мистик разных муть,
Ловчей в астрале ковыряться
Чем на заводе спину гнуть.

Прошёл путь Дао, знаю Веды.
Мою начитанность почти —
Прочёл все книжки Кастанеды
И всю Блаватскую, почти

Бить в бубен выучен шаманом,
Владею эльфов языком,
И герметичных обществ саном
Отмечен, вон висит диплом.

Без слёз простясь с фабричной робой
Цвету на новой целине,
Ты чуда просишь? Так не пробуй
Со мной рядиться о цене.

Автор: Марат Князов

[Big_Ear]

Сусанин в бане

В общественной парной старинной бани,
Меж потных, голозадых мужиков,
Привиделся мне раз Иван Сусанин -
Фред Крюгер из литовско-польских снов.
В тулупе длинном зимнем из овчины,
Да в валенках и в шапке меховой,
Закрыв глаза и внешний мир отринув,
Сидел национальный гид-герой.
На верхней полке, там, где жар погуще,
Где пар сдирает мышцы до костей,
Расположился он – один из лучших
Земли российской мёртвых сыновей.
Я поморгал, смотрю, пропал Сусанин.
Лишь только мужики кряхтят в парной,
Тут понял я, что на сегодня бани
Достаточно, и двинулся домой.
Но дома после сытного обеда,
Под трэш международных новостей
Заснув, увидел умершего деда.
Он мне сказал - «не ломит пар костей».
Мой дед был в телогрейке на ватине,
Да в кирзовых рабочих сапогах.
С какой-то палкой деревянной длинной,
Потом вздохнул - «Благослови, Аллах!».
И я проснулся. За окошком темень,
Хоть выколи, как говорится, глаз.
В квартире осень, завтра воскресенье.
А где-то там перекрывают газ…

(с) Себастьян Ферейро

[сын Божий]

Пророк

С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу
Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.

Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:

«Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился c нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм и худ и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!»

Лермонтов М. Ю.

[Аид]

Видели, слышали, слушая думали,
думая делали, сделав разрушили.
Криками, стонами, нету спасения,
радость и горе, опять наваждение.
Резкие, частые, кровь на пол капает,
трогают, мучают, грязными лапами.
Черпают, черпают, все твои знания,
выпито, съедено, нету признания.
Дряхлые, слабые, вот превращение,
умные, глупые, нет больше гениев.
Выжжена, вырыта, почва хорошая,
быстро, надежно, она уничтожена.
Сладкие, терпкие, на ухо шепотом,
демоны, призраки, сделают роботом.
Скованы, стиснуты, руки завязаны,
вымазан, выпачкан, этими связями.
Рушатся, падают, стены сознания,
медленно, плавно, разрушено здание.
Темные, страшные, тени окутали,
длинными, липкими, нитями, путами.

пиллгрим

[сын Божий]

ВАЛЕРИК

Я к вам пишу случайно; право
Не знаю как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам? — ничего!
Что помню вас? — но, боже правый,
Вы это знаете давно;
И вам, конечно, всё равно.

И знать вам также нету нужды,
Где я? что я? в какой глуши?
Душою мы друг другу чужды,
Да вряд ли есть родство души.
Страницы прошлого читая,
Их по порядку разбирая
Теперь остынувшим умом,
Разуверяюсь я во всем.
Смешно же сердцем лицемерить
Перед собою столько лет;
Добро б еще морочить свет!
Да и притом что пользы верить
Тому, чего уж больше нет?..
Безумно ждать любви заочной?
В наш век все чувства лишь на срок;
Но я вас помню — да и точно,
Я вас никак забыть не мог!

Во-первых потому, что много,
И долго, долго вас любил,
Потом страданьем и тревогой
За дни блаженства заплатил;
Потом в раскаяньи бесплодном
Влачил я цепь тяжелых лет;
И размышлением холодным
Убил последний жизни цвет.
С людьми сближаясь осторожно,
Забыл я шум младых проказ,
Любовь, поэзию, — но вас
Забыть мне было невозможно.

И к мысли этой я привык,
Мой крест несу я без роптанья:
То иль другое наказанье?
Не всё ль одно. Я жизнь постиг;
Судьбе как турок иль татарин
За всё я ровно благодарен;
У бога счастья не прошу
И молча зло переношу.
Быть может, небеса востока
Меня с ученьем их пророка
Невольно сблизили. Притом
И жизнь всечасно кочевая,
Труды, заботы ночь и днем,
Всё, размышлению мешая,
Приводит в первобытный вид
Больную душу: сердце спит,
Простора нет воображенью ...
И нет работы голове...
Зато лежишь в густой траве,
И дремлешь под широкой тенью
Чинар иль виноградных лоз,
Кругом белеются палатки;
Казачьи тощие лошадки

Стоят рядком, повеся нос;
У медных пушек спит прислуга,
Едва дымятся фитили;
Попарно цепь стоит вдали;
Штыки горят под солнцем юга.
Вот разговор о старине
В палатке ближней слышен мне;
Как при Ермолове ходили
В Чечню, в Аварию, к горам;
Как там дрались, как мы их били,
Как доставалося и нам;
И вижу я неподалеку
У речки, следуя пророку,
Мирной татарин свой намаз
Творит, не подымая глаз;
А вот кружком сидят другие.
Люблю я цвет их желтых лиц,
Подобный цвету наговиц,
Их шапки, рукава худые,
Их темный и лукавый взор
И их гортанный разговор.
Чу — дальний выстрел! прожужжала
Шальная пуля... славный звук...
Вот крик — и снова всё вокруг
Затихло... но жара уж спа́ла,
Ведут коней на водопой,
Зашевелилася пехота;
Вот проскакал один, другой!
Шум, говор. Где вторая рота?
Что, вьючить? — что же капитан?
Повозки выдвигайте живо!
Савельич! Ой ли — Дай огниво! —
Подъем ударил барабан —
Гудит музыка полковая;
Между колоннами въезжая,
Звенят орудья. Генерал
Вперед со свитой поскакал...
Рассыпались в широком поле,
Как пчелы, с гиком казаки;
Уж показалися значки
Там на опушке — два, и боле.
А вот в чалме один мюрид
В черкеске красной ездит важно,
Конь светло-серый весь кипит,
Он машет, кличет — где отважный?
Кто выдет с ним на смертный бой!..
Сейчас, смотрите: в шапке черной
Казак пустился гребенской;
Винтовку выхватил проворно,
Уж близко... выстрел... легкий дым...
Эй вы, станичники, за ним...
Что? ранен!.. — Ничего, безделка...
И завязалась перестрелка...

Но в этих сшибках удалых
Забавы много, толку мало;
Прохладным вечером, бывало,
Мы любовалися на них,
Без кровожадного волненья,
Как на трагический балет;
Зато видал я представленья,
Каких у вас на сцене нет...

Раз — это было под Гихами,
Мы проходили темный лес;
Огнем дыша, пылал над нами
Лазурно-яркий свод небес.
Нам был обещан бой жестокий.
Из гор Ичкерии далекой
Уже в Чечню на братний зов
Толпы стекались удальцов.
Над допотопными лесами
Мелькали маяки кругом;
И дым их то вился столпом,
То расстилался облаками;
И оживилися леса;
Скликались дико голоса
Под их зелеными шатрами.
Едва лишь выбрался обоз
В поляну, дело началось;
Чу! в арьергард орудья просят;
Вот ружья из кустов [вы]носят,
Вот тащат за ноги людей
И кличут громко лекарей;
А вот и слева, из опушки,
Вдруг с гиком кинулись на пушки;
И градом пуль с вершин дерев
Отряд осыпан. Впереди же
Всё тихо — там между кустов
Бежал поток. Подходим ближе.
Пустили несколько гранат;
Еще подвинулись; молчат;
Но вот над бревнами завала
Ружье как будто заблистало;
Потом мелькнуло шапки две;
И вновь всё спряталось в траве.
То было грозное молчанье,
Не долго длилося оно,
Но <в> этом странном ожиданье
Забилось сердце не одно.
Вдруг залп... глядим: лежат рядами
Что нужды? здешние полки
Народ испытанный... В штыки,
Дружнее! раздалось за нами.
Кровь загорелася в груди!
Все офицеры впереди...
Верхом помчался на завалы
Кто не успел спрыгнуть с коня...
Ура — и смолкло. — Вон кинжалы,
В приклады! — и пошла резня.
И два часа в струях потока
Бой длился. Резались жестоко
Как звери, молча, с грудью грудь,
Ручей телами запрудили.
Хотел воды я зачерпнуть...
(И зной и битва утомили
Меня), но мутная волна
Была тепла, была красна.

На берегу, под тенью дуба,
Пройдя завалов первый ряд,
Стоял кружок. Один солдат
Был на коленах; мрачно, грубо
Казалось выраженье лиц,
Но слезы капали с ресниц,
Покрытых пылью... на шинели,
Спиною к дереву, лежал
Их капитан. Он умирал;
В груди его едва чернели
Две ранки; кровь его чуть-чуть
Сочилась. Но высоко грудь
И трудно подымалась, взоры
Бродили страшно, он шептал...
Спасите, братцы. — Тащат в горы.
Постойте — ранен генерал...
Не слышат... Долго он стонал,
Но всё слабей и понемногу
Затих и душу отдал Богу;
На ружья опершись, кругом
Стояли усачи седые...
И тихо плакали... потом
Его остатки боевые
Накрыли бережно плащом
И понесли. Тоской томимый
Им вслед смотрел <я> недвижимый.
Меж тем товарищей, друзей
Со вздохом возле называли;
Но не нашел в душе моей
Я сожаленья, ни печали.
Уже затихло всё; тела
Стащили в кучу; кровь текла
Струею дымной по каменьям,
Ее тяжелым испареньем
Был полон воздух. Генерал
Сидел в тени на барабане
И донесенья принимал.
Окрестный лес, как бы в тумане,
Синел в дыму пороховом.
А там вдали грядой нестройной,
Но вечно гордой и спокойной,
Тянулись горы — и Казбек
Сверкал главой остроконечной.
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: жалкий человек.
Чего он хочет!.. небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он — зачем?
Галуб прервал мое мечтанье,
Ударив по плечу; он был
Кунак мой: я его спросил,
Как месту этому названье?
Он отвечал мне: Валерик,
А перевесть на ваш язык,
Так будет речка смерти: верно,
Дано старинными людьми.
— А сколько их дралось примерно
Сегодня? — Тысяч до семи.
— А много горцы потеряли?
— Как знать? — зачем вы не считали!
Да! будет, кто-то тут сказал,
Им в память этот день кровавый!
Чеченец посмотрел лукаво
И головою покачал.

Но я боюся вам наскучить,
В забавах света вам смешны
Тревоги дикие войны;
Свой ум вы не привыкли мучить
Тяжелой думой о конце;
На вашем молодом лице
Следов заботы и печали
Не отыскать, и вы едва ли
Вблизи когда-нибудь видали,
Как умирают. Дай вам бог
И не видать: иных тревог
Довольно есть. В самозабвеньи
Не лучше ль кончить жизни путь?
И беспробудным сном заснуть
С мечтой о близком пробужденьи?

Теперь прощайте: если вас
Мой безыскусственный рассказ
Развеселит, займет хоть малость,
Я буду счастлив. А не так? —
Простите мне его как шалость
И тихо молвите: чудак!..

Лермонтов М. Ю.

[Аид]

Заповедь

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
He забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать c основ.

Умей поставить в радостной надежде,
Ha карту все, что накопил c трудом,
Bce проиграть и нищим стать как прежде
И никогда не пожалеть o том,
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: "Иди!"

Останься прост, беседуя c царями,
Будь честен, говоря c толпой;
Будь прям и тверд c врагами и друзьями,
Пусть все в свой час считаются c тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье
Часов и дней неуловимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь как владенье
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Р.Киплинг

[On the lee]

Все движется, крутится, вертится,
И жизнь идет чередом.
Мы, глупая часть человечества,
Закуриваем за углом.

Шагаем мы в ногу со временем,
Амбиции всем напоказ.
Мы, херувимы грешные,
Плюем на моральный указ!

Мы, жалкие отпрыски общества,
Мы, падшие дети земли,
Мы ускоряем пророчество,
Торопим заветы Тьмы.

И кажется, все уже кончилось.
И кажется, незачем жить.
Мы, Аргусы одиночества,
Мечтаем кого-то любить.

В. Савельева

[сын Божий]

Все движется, крутится, вертится,
И жизнь идет чередом.
Мы, глупая часть человечества,
Закуриваем за углом.

Шагаем мы в ногу со временем,
Амбиции всем напоказ.
Мы, херувимы грешные,
Плюем на моральный указ!

Мы, жалкие отпрыски общества,
Мы, падшие дети земли,
Мы ускоряем пророчество,
Торопим заветы Тьмы.

И кажется, все уже кончилось.
И кажется, незачем жить.
Мы, Аргусы одиночества,
Мечтаем кого-то любить.

В. Савельева

НЛПируете?

[Аннилори]

Но мир должен быть с большиииими кулаками)))

чот вспомнилось, прошу без обид, правда- просто вспомнилось)))

«Добро, должно быть, с кулаками,
С хвостом и острыми рогами,
С копытами и с бородой.
Колючей шерстию покрыто,
Огнём дыша, бия копытом,
Оно придёт и за тобой!
Ты слышишь — вот оно шагает,
С клыков на землю яд стекает,
Хвост гневно хлещет по бокам.
Добро, зловеще завывая,
Рогами тучи задевая,
Всё ближе подползает к нам!

Тебе ж, читатель мой капризный,
Носитель духа гуманизма,
Желаю я Добра — и пусть
При встрече с ним мой стих ты вспомнишь,
И вот тогда глухую полночь
Прорежет жуткий крик: «На помощь!»
А дальше — чавканье и хруст…»

(с) Дмитрий Багрецова:

[Аннилори]

- зачастую в нашем социуме уже на уровне подсознательном у многих девочек в "аппаратной прошивке")))).

"Если хочешь со мной
каких-нибудь отношений,
не носи эту майку,
что непонятно тебе?
Сделай стрижку,
сними эти бабские бусы с шеи,
плеер вынь из ушей.
Кто у тебя там? Кобейн?
Не терплю его музыки, ненавижу рожу его,
выключи, и вообще убери.
Я люблю не жвачку со вкусом мороженого,
а мороженое со вкусом жвачки и джемом внутри.
Ты меня слышишь, Кирилл?
Тогда повтори".

"У кого они учатся
этим наигранным интонациям?
Кто прошивает им эти жесты, слова, нытьё?
Как откроет рот, не знаешь, куда податься,
а ведь мы ещё не женаты,
ну ё-моё.
Не булку даже,
кремовый торт на меня крошит,
достался же мне подарок,
вселенское, блин, гран-при.
Красивые все такие или бывают попроще?" –

размышляет усталый
десятилетний Кирилл,
но идёт, конечно,
снимать,
выключать
и стричь.

(с) Дана Сидерос

[Big_Ear]

даа... шок... ........

[Big_Ear]

блин..
поправлю ветку, любимым стихом.

Не жгите архивы, имущие, длящие власть!
Сжигая ступени, нельзя устоять на площадке,

Не вынуть и камня из этой стовекой брусчатки,
Страшась, как в безумье, в глухое беспамятство впасть...

История - девка идет по удобным рукам. История - дева, как трудно хранить ей невинность!

Сегодня сечет невиновных, а завтра повинных...
Не жгите архивы - мы снова придем к тупикам.

[Silvan]

http://vk.com/public69329910?w=wall-69329910_120


Влад ЮЖАКОВ



Космонавт Петров

Тишина, как у гроба, и ночь, как гудрон, черна.
Не трезвонит трамвай и закрыто давно метро.
Фонарём светофора на небе горит Луна.
Я смотрю на неё. Где-то там — космонавт Петров.

Я его в окуляр телескопа всю ночь искал —
Миллиардам землян интересно, не только мне,
Что он делает там в одиночку средь белых скал.
И вообще, за каким мужика понесло к Луне?

Безусловно, затейник Петров не такой, как все —
Завсегда из огня в полымя, с корабля на бал.
Если б просто вчера накирялся, в маршрутку сел,
Задремал под шансон, остановку свою проспал,

Было б ладно... Нашли бы у бабы, не в первый раз...
Только баба его в Сестрорецке грустит одна...
Вот, сижу и гляжу битый час, не смыкая глаз,
В море Ясности... Нет её, ясности, ни хрена!

Началось всё с шального звонка, что взорвал эфир:
«Что, не ждали диверсии, в печень вам сто херов?!
Я с прибором кладу на правительство, ЦУП и мир!
Всё затрахало! Кто говорит? Космонавт Петров!

Не рыдайте и не умоляйте — я не вернусь!
Проклинаю поганую Землю! Пленён Луной!
Передайте супруге: заначка на кухне, Люсь!
За кастрюлей. Херово ты ищешь. Ну, бай! Не ной».

Позвонил и пропал. И три дня напролёт молчит.
Вечно спрячется так — не найдёт никакой ГЛОНАСС...
И до фени Петрову, что ищут его в ночи.
Он идёт по Луне. И оттуда плюёт на нас...

Наконец долгожданный звонок принимает ЦУП:
«Я с похмелья... В скафандре... Без пива... Без корабля...
Как сорвался с орбиты? Не помню... Ой, не к лицу...
Психанул, виноват... Мужики, заберите, бля...».

***
Ну, конечно, потом много раз написал рунет,
Показали «Итоги» и «Время», сказал «Маяк»:
«Космонавта Петрова ни в списках, ни в жизни нет».
Мол, прорвался в эфир аферист-наркоман-маньяк.

Вот и ладно. И славно, что жизнь веселей течёт,
Если нет мудака, наломавшего кучу дров...
И никто не узнает, что нынче в сливной бачок
Перепрятал заначку от Люси хитрец Петров.

Есть неловкий момент... Здесь, увы, не рассеян мрак —
Факт, который не в силах никто объяснить никак:
Почему в полнолуние может любой дурак
Разглядеть на Луне непечатное слово fuck?

[On the lee]

Золотую тишину Вселенной,
громкую, как негритянский джаз,
записали на обыкновенной
ленте. Много, много, много раз.

Сравниваю записи. Одна —
межпланетная тишина.
Если дальше глянуть по программе —
тишина в заброшенном храме.

Эту тишину — погибший взвод,
ту — законсервированный завод
издают и излучают.
Впрочем, их почти не отличают.

Борис Слуцкий

[On the lee]

Это будет вот так:
будут звезды бесчисленно падать.
Разбежится гроза,
а закат еще жив в полумгле...
Будешь ты повторять мне:
«Не надо, не надо, не надо...»
Я возьму тебя за руку
и поведу по земле.
И рука твоя станет доверчивой, доброй,
послушной.
А земля будет разной — радушной, чужой,
равнодушной...
Это что за река? Это Нил, Енисей или Волга?
Я прижму тебя больно к перилам моста.
Я люблю тебя, слышишь?
Всю жизнь. Беспощадно. Безмолвно.
Звезды тихо уходят домой.
Холодеет. Рассвет.
И в руках пустота.

Лев Ошанин

[On the lee]

я читаю себя словно фразу в любимой главе,
я смеюсь над собой, когда сердце немеет в груди.
от того что я знаю: все только в моей голове.
я смеюсь над судьбой - у меня много лет впереди.

я могу выбирать из всех истин ближайшую мне.
я могу выбирать города, языки и друзей.
я могу говорить, но хочу посидеть в тишине -
все что мне суждено преисполнено волей моей.

я люблю вспоминать, все что было и представлять,
все что будет еще, но живу лишь насущным днем.
я умею лукавить, но я не умею лгать;
потому что нет места на глупое в сердце моем.

и поэтому я ни к чему не цепляю клише,
и поэтому я покой свой смогла обрести -

потому что я знаю: все только в моей душе.
я смеюсь над судьбой, сколько б не было лет впереди.

Ирина Астахова

[сын Божий]

Это будет вот так:
будут звезды бесчисленно падать.
Разбежится гроза,
а закат еще жив в полумгле...
Будешь ты повторять мне:
«Не надо, не надо, не надо...»

Это что за река? Это Нил, Енисей или Волга?
Я прижму тебя больно к перилам моста.

Холодеет. Рассвет.
И в руках пустота.

Лев Ошанин

Садюга-душегуб глубоко оглушённый?

[On the lee]

Это поэзия. Не воспринимайте всё настолько буквально.

[On the lee]

Понимаешь, это – моя война,
Это только моя война.
Я её развязал на границах чужого сна.
Понимаешь, я очень хочу проиграть,
До смешного хочу проиграть,
Сдаться в плен и спокойно спать.
Понимаешь, но всё на моей стороне,
В этом чужом, беспокойном сне,
И победа сама в руки просится мне.
Понимаешь, это моя война,
Это только моя война.
Пядь за пядью
отвоёвана
тишина…

Макс Фрай

[сын Божий]

Это поэзия. Не воспринимайте всё настолько буквально.

Это - поэзия???