Привычка думать головой —
одна из черт сугубо личных,
поскольку ум, как таковой,
у разных лиц — в местах различных.
Стихи...
Модератор: Аид
-
Мальвина Карловна
- Сообщения: 2295
- Зарегистрирован: 26 июл 2015, 21:52
- Откуда: Омск
- Контактная информация:
я тут подумал, встал, собрался...
раздумал, разобрался, лёг
___
я недостаточно красива,
чтоб слишком глупо поступать
___
раз между нами только дружба,
могла б разок и удружить
___
ты присылаешь двадцать скобок
о, как же я люблю твой смех
___
аркадий идеально сложен
и упакован в целлофан
___
купил для памяти таблеток,
а может быть и не купил
___
ты внутренний не слушай голос:
он тут снаружи не бывал
___
вы кулаками не машите:
вы тут на ринге не один
___
на вашем месте я бы точно,
а на своём, пожалуй, нет
___
прекрасное далёко ваше
на деле – полное давно
___
я сквозь наркоз хирурга слышу:
вот это мурке отдадим
___
я все советы ваши слушал,
теперь скажу куда идти
___
не обижайте тех, кто любит
они и так как дураки
___
раздался крик: стреляй в засранца,
и каждый третий лёг ничком
___
теперь на нашей колокольне
для вас услуга кто звонил
___
в лесу нас так накрыло страстью,
что белки сыпались с ветвей
___
не бойтесь: всё идет по плану,
ну просто план немного бэ
___
кто вам сказал, что я зануда
вот контрдоводов пакет
___
вы очень скованы, наталья,
позвольте, я ослаблю цепь
___
в четыре ставили бы в угол –
и в двадцать к стенке б не пришлось
___
вахтёр петров у нас в общаге –
непроходимый идиот
___
всем по одной, я угощаю,
уже заряжен револьвер
___
идёшь с душою нараспашку,
а смотрят все равно на грудь
___
должна приличная синица
уметь держать себя в руках
___
я есть хочу не постоянно,
а лишь тогда, когда не ем
___
для тренировки космонавтов
нужны кровать, трава и дом
___
ну, вот опять всё офигенно,
и как прикажете страдать
___
когда являешься козою,
любовь не очень-то и зла
___
и птица синяя от счастья
упала прямо в руки мне
___
я, между прочим, не такая,
а вот как раз и мой трамвай
___
работе отдаюсь за деньги,
но говорю что по любви
___
сказало шило таракану:
везёт тебе ты в голове
___
там, где нас нет, конечно, лучше,
но мы нагрянем и туда
___
давайте новые ворота –
я привередливый баран
___
скорей ныряй в мой тихий омут:
ты нравишься моим чертям
___
я мыслю значит существую
а вот обратное не факт
___
ничто не вечно под луною –
завёл мой врач издалека
___
вести оседлый образ жизни
мешает айнанэ в крови
___
с утра принцесса говорила:
ох, свет мой зеркальце — заткнись
___
коль жизнь – театр, то я, пожалуй,
спектакль в буфете пережду
___
о том, что я вас пожалела,
я пожалела много раз
___
есть сотни субъективных мнений
и объективное моё
___
сегодня я – рубаха-парень:
погладь, пожалуйста, меня
___
боюсь, что новый год наступит
на те же грабли, господа
___
ой что сегодня мне приснилось -
вам до такого спать да спать
___
я полюбила некрофила,
а он меня пока что нет
___
раздумал, разобрался, лёг
___
я недостаточно красива,
чтоб слишком глупо поступать
___
раз между нами только дружба,
могла б разок и удружить
___
ты присылаешь двадцать скобок
о, как же я люблю твой смех
___
аркадий идеально сложен
и упакован в целлофан
___
купил для памяти таблеток,
а может быть и не купил
___
ты внутренний не слушай голос:
он тут снаружи не бывал
___
вы кулаками не машите:
вы тут на ринге не один
___
на вашем месте я бы точно,
а на своём, пожалуй, нет
___
прекрасное далёко ваше
на деле – полное давно
___
я сквозь наркоз хирурга слышу:
вот это мурке отдадим
___
я все советы ваши слушал,
теперь скажу куда идти
___
не обижайте тех, кто любит
они и так как дураки
___
раздался крик: стреляй в засранца,
и каждый третий лёг ничком
___
теперь на нашей колокольне
для вас услуга кто звонил
___
в лесу нас так накрыло страстью,
что белки сыпались с ветвей
___
не бойтесь: всё идет по плану,
ну просто план немного бэ
___
кто вам сказал, что я зануда
вот контрдоводов пакет
___
вы очень скованы, наталья,
позвольте, я ослаблю цепь
___
в четыре ставили бы в угол –
и в двадцать к стенке б не пришлось
___
вахтёр петров у нас в общаге –
непроходимый идиот
___
всем по одной, я угощаю,
уже заряжен револьвер
___
идёшь с душою нараспашку,
а смотрят все равно на грудь
___
должна приличная синица
уметь держать себя в руках
___
я есть хочу не постоянно,
а лишь тогда, когда не ем
___
для тренировки космонавтов
нужны кровать, трава и дом
___
ну, вот опять всё офигенно,
и как прикажете страдать
___
когда являешься козою,
любовь не очень-то и зла
___
и птица синяя от счастья
упала прямо в руки мне
___
я, между прочим, не такая,
а вот как раз и мой трамвай
___
работе отдаюсь за деньги,
но говорю что по любви
___
сказало шило таракану:
везёт тебе ты в голове
___
там, где нас нет, конечно, лучше,
но мы нагрянем и туда
___
давайте новые ворота –
я привередливый баран
___
скорей ныряй в мой тихий омут:
ты нравишься моим чертям
___
я мыслю значит существую
а вот обратное не факт
___
ничто не вечно под луною –
завёл мой врач издалека
___
вести оседлый образ жизни
мешает айнанэ в крови
___
с утра принцесса говорила:
ох, свет мой зеркальце — заткнись
___
коль жизнь – театр, то я, пожалуй,
спектакль в буфете пережду
___
о том, что я вас пожалела,
я пожалела много раз
___
есть сотни субъективных мнений
и объективное моё
___
сегодня я – рубаха-парень:
погладь, пожалуйста, меня
___
боюсь, что новый год наступит
на те же грабли, господа
___
ой что сегодня мне приснилось -
вам до такого спать да спать
___
я полюбила некрофила,
а он меня пока что нет
___
Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути! (с)
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок эти трогательней, Постум,
Чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела -
Дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
Ни объятье невозможно, ни измена!
Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
Лишь согласное гуденье насекомых.
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
Но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции, у моря.
И от Цезаря подальше, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
И скажу, как называются созвездья.
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
Долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
Там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
В дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
Чтоб за ту же и оплакивали цену.
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Понт шумит за темной изгородью пиний.
Стул покинутый, оставленное ложе.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
А. Мирзаян
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок эти трогательней, Постум,
Чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела -
Дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
Ни объятье невозможно, ни измена!
Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
Лишь согласное гуденье насекомых.
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
Но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции, у моря.
И от Цезаря подальше, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
И скажу, как называются созвездья.
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
Долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
Там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
В дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
Чтоб за ту же и оплакивали цену.
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Понт шумит за темной изгородью пиний.
Стул покинутый, оставленное ложе.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
А. Мирзаян
-
Александр Филиппов
- Астролог
- Сообщения: 21110
- Зарегистрирован: 07 янв 2008, 17:38
-
Александр Филиппов
- Астролог
- Сообщения: 21110
- Зарегистрирован: 07 янв 2008, 17:38
Ночь весенняя лунная луннаяненене... бес тож - сущность
а оно - нет
оно не рождалось... и не умрет
его просто (в лучшем для него случае) разберут
или (в худшем) бросят
Никого
И холодная тишина
А под арками семиструнными
Шёпот
Шёпот и запах вина
Вот и чёрный забор
Извернулся змеёй
Притаился как вор
Как туман над землёй
А напротив
В далёком доме
На решетчато-лунном балконе
Девушка танцевала
В красной как краска
Блузке
Ах как ей узко узко
Словно в железной
Маске
Я музыку смутно гадал
Ту что её кружила
И страшно и страшно
Я вдруг увидал
На плечиках блузка сушилась
И ветер её трепал
(с) Олег Даль
Остров Яблок уйдёт на дно,
стоит этой луне наполниться
до краёв молоком и льдом,
округлиться, отяжелеть.
Через семь безмятежных снов
в город хлынет морская конница:
сто зелёных, один гнедой.
Каждый сад и каждую клеть
разорвут, разотрут в песок.
Вероятно, ты не поверишь, но
всех живых заберут во сне,
всех, не глядя на статус, стиль
и характер. Море в висок
поцелует каждого бережно
и сомкнёт объятья тесней,
успокоит и приютит.
Накануне, всё обыскав,
возмущенно отвергнув и креп, и флис,
проклиная пояс и лиф,
всё по комнате раскидав,
я наглаживаю рукав,
я готовлюсь к так и не встретились,
собираюсь на не смогли,
наряжаюсь для никогда.
Бесполезная суета,
но счастливая. Засыпающий
остров ждёт, что грядущий день,
будет тёплым и неплохим.
Я спешу. На пяти листах
я пишу про остров тебе, ищи:
будут наволочки в воде,
рыбки, яблоки и стихи.
Но пока, за неделю до,
остров дышит, хохочет, пьянствует,
свадьбы мчатся, зевают псы,
где-то лихо скрипит матрас,
и наследники делят дом,
и супруги сервиз фаянсовый
бьют с досады, и некий сын
подворотен, он всех бы спас,
чует смерть и твердит о ней,
только кто же услышит вздор его.
Он единственный не заснёт,
он увидит, как тонет сквер,
он узнает морских коней
и успеет подумать "Здорово,
бедняку на старости лет
подфартило занять партер".
(с) Дана Сидерос.
стоит этой луне наполниться
до краёв молоком и льдом,
округлиться, отяжелеть.
Через семь безмятежных снов
в город хлынет морская конница:
сто зелёных, один гнедой.
Каждый сад и каждую клеть
разорвут, разотрут в песок.
Вероятно, ты не поверишь, но
всех живых заберут во сне,
всех, не глядя на статус, стиль
и характер. Море в висок
поцелует каждого бережно
и сомкнёт объятья тесней,
успокоит и приютит.
Накануне, всё обыскав,
возмущенно отвергнув и креп, и флис,
проклиная пояс и лиф,
всё по комнате раскидав,
я наглаживаю рукав,
я готовлюсь к так и не встретились,
собираюсь на не смогли,
наряжаюсь для никогда.
Бесполезная суета,
но счастливая. Засыпающий
остров ждёт, что грядущий день,
будет тёплым и неплохим.
Я спешу. На пяти листах
я пишу про остров тебе, ищи:
будут наволочки в воде,
рыбки, яблоки и стихи.
Но пока, за неделю до,
остров дышит, хохочет, пьянствует,
свадьбы мчатся, зевают псы,
где-то лихо скрипит матрас,
и наследники делят дом,
и супруги сервиз фаянсовый
бьют с досады, и некий сын
подворотен, он всех бы спас,
чует смерть и твердит о ней,
только кто же услышит вздор его.
Он единственный не заснёт,
он увидит, как тонет сквер,
он узнает морских коней
и успеет подумать "Здорово,
бедняку на старости лет
подфартило занять партер".
(с) Дана Сидерос.
В рядовой четверг, в промозглую ночь осеннюю
на лесной поляне, где мокнет столетний тис,
я вас всех соберу, а потом поведу к спасению
от дурацких иллюзий, что есть ещё шанс спастись.
Что особо послушных посадят в лодочку ладную,
пожалеют, накормят, простят и благословят.
И отпустят обратно, к свету, через парадную:
нежных, круглых и лупоглазых - смешных совят.
В общем, двигаемся, совята, вперёд, не мешкая.
Каждый должен запомнить того, кто идёт за ним.
Все развилки и родники отмечаем вешками,
на прудах и болотах не пялимся на огни.
Мы пойдём по бескрайним полям, где поют усопшие,
голосами глухими тянутся из земли.
Ляжем спать у дороги, и сны у нас будут общие:
проступающие сквозь корни контуры лиц.
Мы пойдём сквозь нагие рощи, в мешки заплечные
наберём сувениров: всего, что в пути нашлось.
В бурой мёрзлой земле безымянные, бесконечные
кладовые войны: гарь, железо, тряпьё и кость.
Вдоль речных берегов городища лежат да капища,
глина, уголь и мел - полосатый культурный слой.
Ваши предки выходят к воде и глядят на закат, ища
в бликах солнца ладью, в воду спущенное весло.
Так и вам в свой черед городскими бродить каналами,
ждать прогулочный катер, моторку, гондолу, плот.
Или молча сидеть на жердочках над канавами,
прижимаясь друг к другу, стараясь сберечь тепло.
А потом изможденных, высушенных, растерянных
вас погрузят в сырые трюмы и повезут:
без имён и без лиц, без памяти, как растения.
Только плеск воды о корму. Темнота. Мазут.
Время вышло, родные, нам пора расставаться и
всё увиденное припрятать и сохранить.
Мне - на вахту у врат. Вам - обратно в реанимации,
не расстраивайте родных, возвращайтесь к ним.
Там, где вы проходили - смешные, звонкоголосые,
непрерывно несущие чушь о добре и зле -
мертвецам останутся эхо, трава белёсая
и обугленная картошка в седой золе.
(c) Дана Сидерос
на лесной поляне, где мокнет столетний тис,
я вас всех соберу, а потом поведу к спасению
от дурацких иллюзий, что есть ещё шанс спастись.
Что особо послушных посадят в лодочку ладную,
пожалеют, накормят, простят и благословят.
И отпустят обратно, к свету, через парадную:
нежных, круглых и лупоглазых - смешных совят.
В общем, двигаемся, совята, вперёд, не мешкая.
Каждый должен запомнить того, кто идёт за ним.
Все развилки и родники отмечаем вешками,
на прудах и болотах не пялимся на огни.
Мы пойдём по бескрайним полям, где поют усопшие,
голосами глухими тянутся из земли.
Ляжем спать у дороги, и сны у нас будут общие:
проступающие сквозь корни контуры лиц.
Мы пойдём сквозь нагие рощи, в мешки заплечные
наберём сувениров: всего, что в пути нашлось.
В бурой мёрзлой земле безымянные, бесконечные
кладовые войны: гарь, железо, тряпьё и кость.
Вдоль речных берегов городища лежат да капища,
глина, уголь и мел - полосатый культурный слой.
Ваши предки выходят к воде и глядят на закат, ища
в бликах солнца ладью, в воду спущенное весло.
Так и вам в свой черед городскими бродить каналами,
ждать прогулочный катер, моторку, гондолу, плот.
Или молча сидеть на жердочках над канавами,
прижимаясь друг к другу, стараясь сберечь тепло.
А потом изможденных, высушенных, растерянных
вас погрузят в сырые трюмы и повезут:
без имён и без лиц, без памяти, как растения.
Только плеск воды о корму. Темнота. Мазут.
Время вышло, родные, нам пора расставаться и
всё увиденное припрятать и сохранить.
Мне - на вахту у врат. Вам - обратно в реанимации,
не расстраивайте родных, возвращайтесь к ним.
Там, где вы проходили - смешные, звонкоголосые,
непрерывно несущие чушь о добре и зле -
мертвецам останутся эхо, трава белёсая
и обугленная картошка в седой золе.
(c) Дана Сидерос
ну, всяко лучше чем таксын Божий писал(а):Конешно. Скачи и скачи.Аннилори писал(а):и слава Богу...сын Божий писал(а): И - дедушки Сталина.
* * *
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца, --
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви жирны,
А слова, как пудовые гири верны.
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг его сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подковы кует за указом указ --
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него, -- то малина
И широкая грудь осетина.
О. Э. Мандельштам
))))
ну и Ахматова, тож прицельно сказанула по поводу:
Защитникам Сталина
Это те, что кричали: "Варраву
Отпусти нам для праздника", те
Что велели Сократу отраву
Пить в тюремной глухой тесноте.
Им бы этот же вылить напиток
В их невинно клевещущий рот,
Этим милым любителям пыток,
Знатокам в производстве сирот.
ну и Ахматова, тож прицельно сказанула по поводу:
Защитникам Сталина
Это те, что кричали: "Варраву
Отпусти нам для праздника", те
Что велели Сократу отраву
Пить в тюремной глухой тесноте.
Им бы этот же вылить напиток
В их невинно клевещущий рот,
Этим милым любителям пыток,
Знатокам в производстве сирот.