Я разный —
я натруженный и праздный.
Я целе-
и нецелесообразный.
Я весь несовместимый,
неудобный,
застенчивый и наглый,
злой и добрый.
Я так люблю,
чтоб все перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось
от запада
и до востока,
от зависти
и до восторга!
Я знаю — вы мне скажете:
«Где цельность?»
О, в этом всем огромная есть ценность!
Я вам необходим.
Я доверху завален,
как сеном молодым
машина грузовая.
Лечу сквозь голоса,
сквозь ветки, свет и щебет,
и —
бабочки
в глаза,
и —
сено
прет
сквозь щели!
Да здравствуют движение и жаркость,
и жадность,
торжествующая жадность!
Границы мне мешают...
Мне неловко
не знать Буэнос-Айреса,
Нью-Йорка.
Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,
со всеми говорить —
пускай на ломаном.
Мальчишкой,
на автобусе повисшим,
Хочу проехать утренним Парижем!
Хочу искусства разного,
как я!
Пусть мне искусство не дает житья
и обступает пусть со всех сторон...
Да я и так искусством осажден.
Я в самом разном сам собой увиден.
Мне близки
и Есенин,
и Уитмен,
и Мусоргским охваченная сцена,
и девственные линии Гогена.
Мне нравится
и на коньках кататься,
и, черкая пером,
не спать ночей.
Мне нравится
в лицо врагу смеяться
и женщину нести через ручей.
Вгрызаюсь в книги
и дрова таскаю,
грущу,
чего-то смутного ищу,
и алыми морозными кусками
арбуза августовского хрущу.
Пою и пью,
не думая о смерти,
раскинув руки,
падаю в траву,
и если я умру
на белом свете,
то я умру от счастья,
что живу.
Евгений Евтушенко, 1956
Стихи...
Модератор: Аид
Придешь домой, шурша плащом,
Стирая дождь со щек:
Таинственна ли жизнь еще?
Таинственна еще.
Не надо призраков, теней:
Темна и без того.
Ах, проза в ней еще странней,
Таинственней всего.
Мне дорог жизни крупный план,
Неровности, озноб
И в ней увиденный изъян,
Как в сильный микроскоп.
Биолог скажет, винт кружа,
Что взгляда не отвесть.
Не знаю, есть ли в нас душа,
Но в клетке, скажет, есть.
И он тем более смущен,
Что в тайну посвящен.
Ну, значит, можно жить еще.
Таинственна еще.
Придешь домой, рука в мелу,
Как будто подпирал
И эту ночь, и эту мглу,
И каменный портал.
Нас учат мрамор и гранит
Не поминать обид,
Но помнить, как листва летит
К ногам кариатид.
Как мир качается держись!
Уж не листву ль со щек
Смахнуть решили, сделав жизнь
Таинственней еще?
(с)Александр Кушнер
Стирая дождь со щек:
Таинственна ли жизнь еще?
Таинственна еще.
Не надо призраков, теней:
Темна и без того.
Ах, проза в ней еще странней,
Таинственней всего.
Мне дорог жизни крупный план,
Неровности, озноб
И в ней увиденный изъян,
Как в сильный микроскоп.
Биолог скажет, винт кружа,
Что взгляда не отвесть.
Не знаю, есть ли в нас душа,
Но в клетке, скажет, есть.
И он тем более смущен,
Что в тайну посвящен.
Ну, значит, можно жить еще.
Таинственна еще.
Придешь домой, рука в мелу,
Как будто подпирал
И эту ночь, и эту мглу,
И каменный портал.
Нас учат мрамор и гранит
Не поминать обид,
Но помнить, как листва летит
К ногам кариатид.
Как мир качается держись!
Уж не листву ль со щек
Смахнуть решили, сделав жизнь
Таинственней еще?
(с)Александр Кушнер
*****
«Задержались мы, друг, в солдатах»,
стрекозе твердит муравей.
Разночинцы семидесятых,
голодранцы сиротских кровей,
юго-запад, закатом залитый, визг
трамваев, дворняжий лай, -
все проходит, все исчезает, но
поверить в это - гуляй!
Время скудное, честь и ложь его,
оруэлловское вино -
в пыльных папках архива божьего
все, должно быть, сохранено.
Только где же, в каком измерении
восстает из глины Адам,
доморощенные бродят гении по
заснеженным площадям?
Образцов, Нина Юрьева, Малкин.
Март. Любовь. Гитарный романс.
Горький, трогательный, легкий,
жалкий самиздатовский ренессанс.
Как мы выжили? Как мы дожили до
седин, до горячих слез?
Вспоминаешь – мороз по коже, а
просыпаешься – все всерьез,
все в порядке, товарищи - только
жаль, что кончилась навсегда
достопамятная настойка - спирт
технический, да вода, -
та, что мы студентами пили, споря в
благостной простоте -
на рябине готовить, или на
смородиновом листе.
(с) Бахыт Кенжеев
«Задержались мы, друг, в солдатах»,
стрекозе твердит муравей.
Разночинцы семидесятых,
голодранцы сиротских кровей,
юго-запад, закатом залитый, визг
трамваев, дворняжий лай, -
все проходит, все исчезает, но
поверить в это - гуляй!
Время скудное, честь и ложь его,
оруэлловское вино -
в пыльных папках архива божьего
все, должно быть, сохранено.
Только где же, в каком измерении
восстает из глины Адам,
доморощенные бродят гении по
заснеженным площадям?
Образцов, Нина Юрьева, Малкин.
Март. Любовь. Гитарный романс.
Горький, трогательный, легкий,
жалкий самиздатовский ренессанс.
Как мы выжили? Как мы дожили до
седин, до горячих слез?
Вспоминаешь – мороз по коже, а
просыпаешься – все всерьез,
все в порядке, товарищи - только
жаль, что кончилась навсегда
достопамятная настойка - спирт
технический, да вода, -
та, что мы студентами пили, споря в
благостной простоте -
на рябине готовить, или на
смородиновом листе.
(с) Бахыт Кенжеев
Сбрасывать город лягушечьей кожей в огонь,
Прыгать по кочкам в сыром комарином раю.
- Где твой царевич?
- Ушел добровольцем в Сайгон.
Нет, не вернется (тем более если убьют).
Кутаться в осень, как в лысое лисье манто.
Спину саднит - невидимка схватился за плеть.
Перья, тесемки, подмокший дешевый картон -
Крылья... смешно. Ну, куда мне отсюда лететь?
- Ведьма, проклятая ведьма! Уходит, держи!
Спели анафему вслед метрономы кадил.
С плеч кожурой облезает созревшая жизнь.
Слушай, Бессмертный, в кого ты меня превратил?
А чего ты хотела? Молчишь? Ну, молчи, молчи.
Ничего не изменишь - ни руганью, ни мольбой.
Не вернулся? Видать, не нашлось у него причин
Для того, чтобы выжить. И к черту твою любовь!
Ах, ждала? Ах, надеялась? Боже, какой сюрприз!
Не слыхала - надежды приводят отнюдь не в рай?
А в аду - карантин, там недавно травили крыс.
Вот такая петрушка, хоть вовсе не умирай.
Будет время поплакать (потерпишь до похорон),
Чтобы траур, толпа, свечи-речи да бабий вой.
Понимаешь, в комплекте с героем идет дракон,
А его убивают, увы, не мечом - собой.
От судьбы не сбежишь, даже если пойти ва-банк
(У небесных крупье по колодам одни тузы),
Да и он не играл - пер вперед, как заправский танк,
И себя без остатка швырнул на мои весы.
Заболталась совсем. Я еще загляну на днях.
Не держи его, девочка, право же, отпусти.
Из любви получилась паршивенькая броня?
Не казнись и прости его - он ведь тебя простил.
(с) Светлана Ширанкова
Прыгать по кочкам в сыром комарином раю.
- Где твой царевич?
- Ушел добровольцем в Сайгон.
Нет, не вернется (тем более если убьют).
Кутаться в осень, как в лысое лисье манто.
Спину саднит - невидимка схватился за плеть.
Перья, тесемки, подмокший дешевый картон -
Крылья... смешно. Ну, куда мне отсюда лететь?
- Ведьма, проклятая ведьма! Уходит, держи!
Спели анафему вслед метрономы кадил.
С плеч кожурой облезает созревшая жизнь.
Слушай, Бессмертный, в кого ты меня превратил?
А чего ты хотела? Молчишь? Ну, молчи, молчи.
Ничего не изменишь - ни руганью, ни мольбой.
Не вернулся? Видать, не нашлось у него причин
Для того, чтобы выжить. И к черту твою любовь!
Ах, ждала? Ах, надеялась? Боже, какой сюрприз!
Не слыхала - надежды приводят отнюдь не в рай?
А в аду - карантин, там недавно травили крыс.
Вот такая петрушка, хоть вовсе не умирай.
Будет время поплакать (потерпишь до похорон),
Чтобы траур, толпа, свечи-речи да бабий вой.
Понимаешь, в комплекте с героем идет дракон,
А его убивают, увы, не мечом - собой.
От судьбы не сбежишь, даже если пойти ва-банк
(У небесных крупье по колодам одни тузы),
Да и он не играл - пер вперед, как заправский танк,
И себя без остатка швырнул на мои весы.
Заболталась совсем. Я еще загляну на днях.
Не держи его, девочка, право же, отпусти.
Из любви получилась паршивенькая броня?
Не казнись и прости его - он ведь тебя простил.
(с) Светлана Ширанкова
БОГ И МИГ
Возможно все вокруг есть бог великий,
планеты и вселенная , всего лищь атомы и мелкие тела,
тысячелетья наши и века , для существа великого одно мгновенье ,
для нас вселенная , а для него—лишь только пыль одна.
Сейчас спокойно, тихо , хорошо,
но вдруг проснется, пошевелится, пройдется,
никто не знает что тогда произойдет,
возможно что как раз тогда конец планет, вселенной, мира и начнется.
Пускай все это бред, неважно ,не беда, возможны и другие варианты,
но главное — никто и никогда,
не скажет точно времени конца.
Поэтому цени мгновенье ,ведь кто знает,
возможно до конца всего лишь миг один
и помни ,в этой скучной, краткой жизни ,
ты сам мгновению лишь господин !
"Sasha Gor"
ценность знаний не добытых личным опытом, - 10-20% от истины
Птичий рынок. Смешались звуки.
Лай. Мяуканье. Гомон. Трели.
Продаюсь я в чужие руки.
Продаюсь уже две недели.
Я озяб. Я устал. Простужен.
Что вы ходите здесь кругами?
Мне хозяин другой не нужен.
Мне бы снова вернуться к маме.
Солнце к лесу склонилось низко.
Птичий рынок. Апрель. Суббота.
Вот опять начинают тискать –
Непонятная фифа в ботах.
Сбился набок берет упрямо,
шарф нелепый на шее тонкой.
- Вы бы мимо гуляли, дама.
Вам бы лучше купить болонку.
Вряд ли сможем ужиться вместе.
На меня не найти управу.
Я пока лишь комочек шерсти,
но ведь вырасту волкодавом.
Мне бы степь без конца и края,
ту, где ветер свободой пахнет,
Ту, где солнце встречают лаем,
а в квартире у вас зачахну.
Только фифа вдруг близоруко
заглянула в глаза с тревогой
И спросила: - Ты будешь другом?
Я устала быть одинокой.
Столько смысла и столько боли,
было в этом простом вопросе,
Что нечаянно, поневоле
я лизнул её тёплый носик.
Носик сморщился так умильно...
До чего ж хороша суббота!
Я вот вырасту, стану сильным.
И порву всех за фифу в ботах...
(с) тырнечено
Лай. Мяуканье. Гомон. Трели.
Продаюсь я в чужие руки.
Продаюсь уже две недели.
Я озяб. Я устал. Простужен.
Что вы ходите здесь кругами?
Мне хозяин другой не нужен.
Мне бы снова вернуться к маме.
Солнце к лесу склонилось низко.
Птичий рынок. Апрель. Суббота.
Вот опять начинают тискать –
Непонятная фифа в ботах.
Сбился набок берет упрямо,
шарф нелепый на шее тонкой.
- Вы бы мимо гуляли, дама.
Вам бы лучше купить болонку.
Вряд ли сможем ужиться вместе.
На меня не найти управу.
Я пока лишь комочек шерсти,
но ведь вырасту волкодавом.
Мне бы степь без конца и края,
ту, где ветер свободой пахнет,
Ту, где солнце встречают лаем,
а в квартире у вас зачахну.
Только фифа вдруг близоруко
заглянула в глаза с тревогой
И спросила: - Ты будешь другом?
Я устала быть одинокой.
Столько смысла и столько боли,
было в этом простом вопросе,
Что нечаянно, поневоле
я лизнул её тёплый носик.
Носик сморщился так умильно...
До чего ж хороша суббота!
Я вот вырасту, стану сильным.
И порву всех за фифу в ботах...
(с) тырнечено
-
сын Божий
- Сообщения: 8803
- Зарегистрирован: 30 дек 2012, 08:46
- Откуда: Прекрасная страна! Будет прекрасным и государство.
И мой астрал - аналогично.Tatyana писал(а):прям аж прослезилась...
Стихи безукоризненны. Совершенны, то есть. И по смыслу, и по содержанию и по рифме. Редкость. Придётся выучить.
Хокку, в связи:
Ещё одна Душа свой домик на песке.
Ниф-Ниф, Нуф-Нуф, Наф-Наф
Не учат ничему.
Весь мир - театр. А люди в нём - актёры. Алигьери Данте и др.
из серии - "не смешно, зато про войну" .
в смысле, стих - так себе, мягко говоря...зато - про аспект сампастака Шукра - Гуру в мужской космограмке...
*** *** *** *** *** ***
И, когда он вконец уставал от чужих тревог,
от бесцветных слов и бессмысленных обязательств –
он скидывал мир, как плащ, и входил в уютный простой мирок,
распахнув окно, где дрожали звёзды в небесной смальте.
Когда он вконец уставал от мирской возни –
он запирал свою дверь, открывал сервант, где стояли вина,
и вспоминал двух женщин, которые были с ним,
двух женщин,
каждая из которых была ему половиной.
***
У одной были тёплые руки и ласковые глаза,
что вечно случались рядом, если от беды он на волосок.
А другая – стройная как лоза и гибкая как гюрза –
ускользала меж пальцев, как тонкий морской песок.
С первой – целую ночь пил чай, говорил взапой,
не касаясь, - люди чем-то же отличаются от зверей…
А другую сразу кидал на лопатки и накрывал собой,
чтобы хоть на час, не навек, - но сделать её своей.
И одна была вся – его боль, его детский страх,
он бы мог убить её, если бы был смелей;
но являлась другая - верная, любящая сестра, –
и он снова дышал, и они подолгу гуляли навеселе.
На одну тратил жизнь и кровь, и столько душевных сил -
только другая и знала, как он после бывает слаб.
Ни одну, ни вторую он ни о чём не просил, -
но одна его погубила, а другая его спасла.
***
Где-то там, вдали от чужих людей, на краю весны,
перед часом Быка, под сверкающей ранней луной,
он вспоминал двух женщин, которые были с ним, -
двух женщин,
которые на самом деле были одной.
(с) Е. Михайлова
в смысле, стих - так себе, мягко говоря...зато - про аспект сампастака Шукра - Гуру в мужской космограмке...
*** *** *** *** *** ***
И, когда он вконец уставал от чужих тревог,
от бесцветных слов и бессмысленных обязательств –
он скидывал мир, как плащ, и входил в уютный простой мирок,
распахнув окно, где дрожали звёзды в небесной смальте.
Когда он вконец уставал от мирской возни –
он запирал свою дверь, открывал сервант, где стояли вина,
и вспоминал двух женщин, которые были с ним,
двух женщин,
каждая из которых была ему половиной.
***
У одной были тёплые руки и ласковые глаза,
что вечно случались рядом, если от беды он на волосок.
А другая – стройная как лоза и гибкая как гюрза –
ускользала меж пальцев, как тонкий морской песок.
С первой – целую ночь пил чай, говорил взапой,
не касаясь, - люди чем-то же отличаются от зверей…
А другую сразу кидал на лопатки и накрывал собой,
чтобы хоть на час, не навек, - но сделать её своей.
И одна была вся – его боль, его детский страх,
он бы мог убить её, если бы был смелей;
но являлась другая - верная, любящая сестра, –
и он снова дышал, и они подолгу гуляли навеселе.
На одну тратил жизнь и кровь, и столько душевных сил -
только другая и знала, как он после бывает слаб.
Ни одну, ни вторую он ни о чём не просил, -
но одна его погубила, а другая его спасла.
***
Где-то там, вдали от чужих людей, на краю весны,
перед часом Быка, под сверкающей ранней луной,
он вспоминал двух женщин, которые были с ним, -
двух женщин,
которые на самом деле были одной.
(с) Е. Михайлова
Спи. Я тебе стерегтиму.
Просто цієї ночі
щоб відпустити зиму
треба заснути конче.
Сни твої наче з вати –
теплі й м’які на дотик.
Щоби тебе впіймати,
треба забути хто ти.
Висить в вікна квадраті
жовтого сну окраєць.
Треба піти з кімнати,
щоби прийти у пам’ять.
Спи. Я ніде не йтиму.
Просто цієї ночі
треба прийняти зиму
всім, хто забути хоче.
(с) Катерина Бабкіна
Просто цієї ночі
щоб відпустити зиму
треба заснути конче.
Сни твої наче з вати –
теплі й м’які на дотик.
Щоби тебе впіймати,
треба забути хто ти.
Висить в вікна квадраті
жовтого сну окраєць.
Треба піти з кімнати,
щоби прийти у пам’ять.
Спи. Я ніде не йтиму.
Просто цієї ночі
треба прийняти зиму
всім, хто забути хоче.
(с) Катерина Бабкіна
ти йшов у зеленому
неначе ти травень
такий незбагнений
і трохи весняний
а червнем була
я
рум’яная
з перону очі
на мене дивились
а я неохоче
гортала журнал
гудів вокзал
губЛю
любЛю
мій потяг потяг
мене силоміць
в вагоні
у вирій дрібниць
ти дух
ти дух
ти дух
чи бог
ти бог
ти бог
а ти, мов вокзал
велично стояв
і жовту троянду
тримав-мав
ти бог
ти бог
чи дух
а травень
мій травень —
навкруг
(с)Любов Якимчук
неначе ти травень
такий незбагнений
і трохи весняний
а червнем була
я
рум’яная
з перону очі
на мене дивились
а я неохоче
гортала журнал
гудів вокзал
губЛю
любЛю
мій потяг потяг
мене силоміць
в вагоні
у вирій дрібниць
ти дух
ти дух
ти дух
чи бог
ти бог
ти бог
а ти, мов вокзал
велично стояв
і жовту троянду
тримав-мав
ти бог
ти бог
чи дух
а травень
мій травень —
навкруг
(с)Любов Якимчук
Бүгін ата менімен.
Бүгін ата менімен.
Ол бас менің үлкен Герамен.
Мен медальтерді тиемін
қарамастан және ордена қолмен -
Вон ана Курсктің астында алып берді, қарамастан
Ал орден - Мәскеудің астында.
Үшін ұрысты бір тәуекелді
Ата Псковтің астында белгіле-.
Асқақ: оқимын
"Үшін Берлиннің" ал-!.
Бүгін жеңістің күнінің -
Мен атаны аймалаймын, қарамастан
Әңгімелерді послушаю
Туралы қорқынышты соғысты.
Бүгін ата менімен.
Ол бас менің үлкен Герамен.
Мен медальтерді тиемін
қарамастан және ордена қолмен -
Вон ана Курсктің астында алып берді, қарамастан
Ал орден - Мәскеудің астында.
Үшін ұрысты бір тәуекелді
Ата Псковтің астында белгіле-.
Асқақ: оқимын
"Үшін Берлиннің" ал-!.
Бүгін жеңістің күнінің -
Мен атаны аймалаймын, қарамастан
Әңгімелерді послушаю
Туралы қорқынышты соғысты.
Жизнь - конечна, заблуждения - вечны
